О глубинных причинах финансового кризиса

• 
• 

Послесловие к книге «Право собственности»

3-е изд. (М.: Норма 2008)

Необходимость настоящего дополнения дала о себе знать спустя год после передачи рукописи книги в издательство. Новые разработки, а главное – произошедшие к этому времени события, как оказалось, не только придали положениям книги, ее основным идеям значение научной предпосылки для того, чтобы объяснить саму суть этих событии, но и, более того, увидеть в их контексте неблагоприятные, возможно, катастрофические последствия развития современного общества.

1.

Сначала – общеизвестные факты.

Осенью 2008 года на наших глазах на мировую экономику обрушился финансовый кризис.

Особо остро и жестоко кризис поразил страны, которые прослыли своим экономическим благополучием или (как Россия) близостью к нему. К тому же, вслед за бедами в сферах банковского дела, на валютных и фондовых рынках, иных сегментах финансовой жизни, стали накатываться нарастающие беды и на реальную экономику – с сокращением производства, банкротствами, инфляцией, безработицей, со все большим вторжением государства в экономику, словом, со всем комплексом глубинных кризисных явлений. Притом таких, которые по своим масштабам и губительности стали напоминать Великую депрессию конца 1920-х – начала 1930-х годов, поставившую мир капитализма на грань тотальной катастрофы.

Многие специалисты дают разнохарактерные, разноплановые и, во многом, верные объяснения причин тем или иным явлениям и процессам нынешнего финансового  кризиса. Здесь – и расстройство банковской системы, и несовершенство института ипотеки, и спекулятивные тенденции на рынках, и экономический эгоизм, алчность воротил финансового капитала, многие другие аналогичные факторы.

Но никто, насколько известно автору этих строк, не связывает наступившие кризисные беды и напасти с собственностью, ее экономической силой и противоречивым развитием.

В чем тут дело?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно кратко обозначить изложенные в книге характеристики собственности.

2.

Понимание собственности в обыденной жизни, а зачастую и в науке, ограничивается следующими двумя простыми характеристиками и оценками. Во-первых, тем, что собственность – это полное, абсолютное обладание вещами, и во-вторых, тем, что собственность представляет собой присвоение лицом (человеком, общественным образованием) определенных предметов, благ.

На основе этих простых характеристик и оценок нередко складывается негативное отношение к собственности, и в первую очередь – к частной собственности, и даже такие трактовки собственности, как «кража», произвол и захват имущественных благ, удел одних лишь богатеев, захватчиков, эксплуататоров.

Между тем, простые определения и оценки собственности должны быть дополнены и более детальными ее характеристиками. И это дает основание для понимания собственности в ее высоком человеческом значении.

Какие это основания? Их несколько.

Прежде всего, по своей природе собственность представляет собой вещное явление, то есть институт, распространяющий власть человека на вещи. Притом вещи и в обыденном понимании, и в современном их значении постиндустриального общества, включающего предметы техники, технологии, объективированные предметы информационной культуры, биотехники, нанотехнологии.

Не менее важный смысл принадлежит и другому положению. Положению о том, что собственность – это отношение к вещам «как к своим». То есть о том, что собственник выражает такое же отношение лица к вещам, как к самому себе. Благодаря чему собственность предстает в качестве своеобразногопродолжения человека в вещах, и, стало быть, по своей исходной сути как персонифицированная, частная собственность, – явления высокозначимого, абсолютного порядка, отличающегося святостью статуса, неприкосновенностью.

Конечно, такое продолжение человека в вещах, тем более в качестве частной собственности, затрагивает и отрицательные, противоречивые стороны сознания, бытия, нравов мира людей. Но все же самое существенное здесь – это то, что присуще человеку как существу одухотворенному, разумному, творческому. И в этой связи – то, что человек через собственность получает могучие стимулы и простор для многократного, подчас фантастического умножения своей силы и возможностей. 

3.

Специальный и высокозначимый аспект рассматриваемой проблемы – собственность и экономика.

Примечательно, что при характеристике основ и результативности экономической деятельности, внимание обычно концентрируется на собственности, объектом которой являются «производительные вещи» (по Марксу – производительные силы, по-современному – активы), которые вместе с производственными отношениями, выраженными в собственности, представляют собой сердцевину экономики, ее основу. 

И именно производительные объекты (производительные силы, активы) как объекты собственности предъявляют свои требования и непосредственно, и через рыночные отношения с их особенностями спроса и предложения, экономической свободы, конкуренции. При этом принципиально важно, что требования собственности и свободного конкурентного рынка носят твердый императивный характер. В своей совокупности они образуют, по всем данным, жесткую парадигму, своего рода безвариантную меру и норму, определяющую пределы и возможности адекватного поведения хозяйствующих субъектов, приносящего экономический успех.

Собственность через производительные объекты в пределах диктуемых ею и рынком требований и возможностей, способная многократно умножать силы человека, обладает, тем самым, мощными потенциальными социальными функциями. Это функции стабилизирующего и мобилизующего факторов, стимулятора активности и энергии в условиях состязательности, конкуренции в экономике. И одновременно – факторов ответственности, несения собственного бремени за результаты производственной деятельности, за эффективность и величину производительности труда, за сохранение, рост и обновление  вещной основы собственности, в нынешнее время – за ее инновационное развитие.

4.

Становление и развитие цивилизации в истории человечества неотделимы от частной собственности.

Но исторический парадокс заключается в том, что на большей, подавляющей части человеческой истории собственность не раскрыла весь свой позитивный потенциал, не стала определяющей силой восходящего экономического и социального развития. Причина тому – обременение собственности различными формами политического господства и влияния, властно-сословными привилегиями, зависимостями. Кульминацией этого обременения стала государственная собственность – отрицательный, за пределами крайней необходимости, феномен, перекрывающий позитивные функции собственности диктатом политической власти. 

Только в Новое время, открытое Великой Французской революцией, собственность начала раскрывать все свои созидательные возможности. Решающую роль сыграли здесь положения о собственности Гражданского кодекса Франции 1804 года (Кодекса Наполеона). Кодекс, законодательно упразднив в обществе властно-сословные привилегии и зависимости, установил наиболее полную власть собственника в отношении принадлежащих ему объектов, и, одновременно, провозгласил равенство всех граждан страны в обладании, распоряжении и использовании этих объектов. То есть фактически придал собственности последовательно персоналистический (частный) характер и, следовательно, фактически возвел частную собственность на уровень ключевой гуманитарной категории – права человека.

Вместе с тем, широкое повсеместное признание собственности в качестве права человека оказалось процессом долгим и сложным. Потребовалось полтора столетия, полных для человечества мрака насилия и войн, прежде чем, после исторической победы над фашизмом, начиная с середины 1940-х годов, произошло гуманитарное возвышение частной собственности, когда она оказалась в орбите представлений о правах человека, ее высоком и достойном месте в демократическом обществе, ее роли как основы экономической свободы и конкурентного рынка, что во многом и обусловило экономический и социальный расцвет передовых демократических стран. Тем более что гуманитарное понимание собственности соединилось с техническим прогрессом, когда вещная природа собственности в условиях экономической свободы и конкуренции создала благоприятные условия для мощного постиндустриального, а ныне и инновационного, развития.

Выходит, экономическая свобода, как и другие позитивные факторы, вытекающие из частной собственности, требуют свободы личности во всех сферах жизни общества, то есть последовательной демократии, верховенство права. И напротив, использование механизмов частной собственности и рынка в обстановке авторитарных и, тем более, тиранических политических режимов может дать только ограниченный экономический эффект, а во многом оборачивается негативными последствиями, нарастанием стихии, произвола, государственного своеволия, ростом государственной собственности, соединяющей в едином симбиозе государственный диктат и частнособственническое присвоение правящей элиты общества.

5.

Важнейшие элементы частнособственнических отношений – деньги. 

Достоинства и преимущества денег как всеобщего мерила стоимости породили кардинальные последствия в экономике, в бизнесе.

Одним из наиболее существенных таких последствий стало превращение денег в самостоятельный и предпочтительный объект собственности. И отсюда – признание за деньгами, денежными ресурсами, прибылью, доходами, значения доминирующей цели всей предпринимательской и иной хозяйственной деятельности.

Включение денег, как самостоятельного объекта собственности в экономические отношения оказалось во многом эффективным, многообещающим для продуктивного экономического развития.

Но здесь же обнаруживаются и минусы, или, во всяком случае, предпосылки к ним. Главные из них – это известный простор для выхода процессов в экономике за пределы экономической парадигмы (нормы), то есть за объективную меру возможного и допустимого в экономическом поведении, определяемом объективными императивами собственности и свободного конкурентного рынка.

Финансовая сфера в указанных условиях в не меньшей, а порой и большей степени, чем влияние экономических императивов (к тому же подчас на практике игнорируемых или не вполне реализуемых), стала подчиняться политическим и иным внешнеэкономическим интересам и ситуациям, произвольным и опрометчивым решениям, вплоть до односторонних индивидуальных и групповых устремлений, эгоистических страстей, прямого произвола, своеволия. 

В указанной обстановке значение существенного фактора приобрел перелив собственности в ценные бумаги. Такого рода процесс охватил к тому же не только сами по себе деньги, денежные отношения и банки, но и в конечном итоге саму основу экономики – ее производительные объекты, активы, во всем комплексе и масштабе их существования и функционирования. Причиной тому в немалой степени стал происходящий в последнее столетие глобальный переход субъектов хозяйственной деятельности на статус акционерных обществ, что вызвало своего рода переоценку складывающихся здесь отношений. Эти отношения из собственнических, вещных, превратились в управленческие, в гражданские обязательства, которые утрачивают императивный экономический характер и становятся подверженными различным внешнеэкономическим влияниям: и напрямую, и через фондовые рынки.

Тут-то и происходит формирование своеобразного мира в области экономики – финансового мира, который по факту и представлениям людей выступает в качестве феномена, заполняющего основное содержание экономики страны.

И если по распространенной ныне терминологии действительный стержень, основа современной экономики, ее производительные объекты (активы) образуют всего лишь «реальный сектор», то по неотвратимой логике социальной и экономической систем все остальное в экономической жизни с ее будто бы ведущим началом – финансами, по сути, являет собой виртуальный в экономическом отношении мир.

В этой связи происходит выдвижение на первый план банков, банковской системы страны. Они, при всей их необходимости и важности, в том числе при решении макроэкономических проблем, концентрируют денежные ресурсы и денежные потоки и на этой основе обретают мощную силу и власть в стране, зачастую диктуя и навязывая условия и порядок функционирования многих экономических отношений (заемных операций, ипотеки, облигаций, фондовых рынков и др.), подчас с преимущественной целью получения завышенных процентов, выгод от заемных, ипотечных и иных операций.

Еще одно последствие, связанное с отмеченными факторами, – доминирование в экономике не столь императивных, жестких и твердых, как в реальной экономике, связей и процедур.

Но как раз отсутствие строгой императивности и определенности открывает ниши и лазейки для односторонних и произвольных действий («игры» на биржах при определении курса валют, «скачки» на фондовых рынках, собственное законотворчество банков и др.).

Да и вообще, принципиальное значение имеет то обстоятельство, что экономика в своих доминирующих характеристиках становится виртуальной – не поприщем производительных сил и труда, а образно говоря, уделом бумаг, операций с ними, с допустимостью изворотливой ловкости и спекулятивности, когда даже в кризисных ситуациях происходит фантастическое обогащение или разорение игроков финансового рынка.

Не касаясь других тревожных реалий финансового мира (в том числе противоречивой роли государства, о чем дальше), можно в отношении сегодняшнего дня сделать вывод о том, что в экономике начинают все более господствовать квази-ценности и нравы – «дешевые» и «лихие», «незаработанные» деньги, неудержимые запросы повышения зарплат чиновников, бонусы, корпоративы, иные нарастающие траты, не связанные с реальной экономикой и возможностями общества, словом, во все большей степени, житие, как говорится, «на халяву», не по средствам. А в глобальном масштабе (после отрыва денег от товарной основы и золотого критерия) – разрастающееся и разнонаправленное разбухание денежной массы в центрах экономической жизни, концентрации то там, то здесь рисковых реалий.

Такое положение в обществе и указанные выше факторы в полной мере объясняют сами основы финансового кризиса 2008 года, его возникновение и ход, казалось бы, мистически неотвратимую поступь. Именно безудержная погоня за денежным тельцом, использование финансовых механизмов вне их связи с реальными экономическими процессами, усиление стихийных тенденций – все это приводит к массовым неплатежам по кредитам, к банковской неликвидности, к неразберихе в области ипотеки, к падению котировок акций, другим аналогичным процессам, перекидывющим свои разрушительные последствия на реальную экономику.

Вместе с тем, ход и поступь нынешнего финансового кризиса, его возрастающее влияние на реальную экономику дают основание предположить наличие и более глубоких последствий современного мира, свидетельствующих, по-видимому, о происходящих в нем крупных качественных изменениях.

6.

В соответствии со многими данными, крупные качественные изменения в современном мире касаются, главным образом, общей картины современной экономики, ныне испытывающей гигантскую деформацию.

Эта картина в ее естественном, логически строгом классическом виде представляется в следующих трех последовательных звеньях: 1) реальная экономика; 2) обслуживающие ее финансы; 3) финансово-банковская система, которая (во взаимодействии с государством) обретает существенное самостоятельное значение.

Сила и энергия в этой классической трехзвенной картине идет, так сказать, снизу вверх – от реальной экономики к финансовым подразделениям.

В действительности же в странах с разросшейся и канонизированной финансовой системой процессы в экономике меняются кардинально, во многом на 180 градусов, на зеркально обратные. Движение силы и энергии экономики при таком развороте представляется, в значительной мере, таким, которое происходит уже сверху вниз, от финансовых институтов к реальной экономике.

Но такого рода движение, весьма соблазнительное и вполне согласующееся с параметрами виртуальной сферы, на самом деле является ограниченным, ослабленным, в чем-то ущербным. Ибо такое движение сверху вниз базируется, главным образом, на общей атмосфере безудержной гонки за обладание и рост денежных ресурсов. Притом, эта гонка происходит в условиях, когда доминирующими объектами являются не производительные силы, активы и труд с их строгим статусом, определяемом собственностью и рынком, а квази-ценности, -нравы и их бумажные представители – сами деньги, ценные бумаги – акции, вклады, облигации, кредитные документы и т. д., нередко «дешевые», «лихие», допускающие упрощенные, не всегда строгие, односторонние и подчас произвольные операции, что неотвратимо ведет к финансовому кризису.

Особо сложным и трудным кризис оказался в нашей стране, в России, так как на экономическую и социальную жизнь России оказало воздействие не одно обстоятельство, а два ряда неблагоприятных причин.

Первый – это следствие общего мирового финансового кризиса, поразившего нашу страну в той мере (возможно, к счастью), в какой она к нынешнему времени оказалась частью глобальной экономики.

И второй ряд факторов (по-видимому, более мощный) – это собственные особые причины, выражающие состояние отечественной экономики, ее преимущественно сырьевой характер (главным образом, нефть, газ, металл, другие ресурсы), отсутствие модернизированной промышленности, способной производить конкурентоспособные на мировом рынке товары.

В итоге действия общих и особых факторов получается, что в экономике – и опять-таки сообразно канонам виртуальной сферы – оказывается раздутый финансовый пузырь, который обречен на то, чтобы лопнуть от одного чувствительного прокола. Таким проколом в 2008 году преимущественно оказались широко развернувшиеся «дешевые» кредиты и ипотечное кредитование. 

В России же, вдобавок к этому, оказался еще и свой особый нарост от нефтегазовой иглы, который в сочетании с общемировыми факторами и иными, указанными ранее, причинами (и такими еще факторами как неразвитость системы права и нарушения в области собственности) углубил кризис в экономике и повысил ее уязвимость от действия негативных факторов и тенденций.

7.

Преодоление финансового кризиса, начавшегося в 2008 году, видится во многих странах преимущественно в восстановлении ранее существовавших банковских и иных финансовых учреждений.

Главной силой и инструментом здесь стал основной носитель и держатель национальных денежных ресурсов – государство. И государство в немалом числе стран, действительно, довольно оперативно выделило банкам в указанных целях многомиллиардные субсидии, предпринимает другие меры, вплоть до снижения налогов, национализации некоторых финансовых учреждений или выкупа у них значительного пакета акций. Как ни парадоксально, на такого ряда меры пошли и страны с безупречной рыночной традицией (в частности, США).

Симптоматично, вместе с тем, что отсутствие ожидаемых быстрых результатов от принятых финансовых мер и распространение кризиса за пределы финансовой сферы вынудило расширить поддержку также и «реального сектора» экономики; впрочем, и в данной области – преимущественно путем вливания в те или иные отрасли промышленности (увы, через избранные компании производителей) денежных ресурсов.

Конечно, упорядочивающие меры по устранению недостатков в финансовой сфере, по помощи пострадавшим в «реальном секторе» с учетом уроков нынешнего кризиса совершенно необходимы, особенно по макроэкономическим критериям. Но все же подобные меры с объективной стороны при всей их необходимости в то же время лукавы и коварны. Они, по существу, в основном лишь возвращают экономику и общество в то состояние, которое было до кризиса, но которое породило кризис, и, следовательно, – внимание! – будет с неизбежностью порождать такие же или подобные кризисные последствия вновь и вновь, не исключено – с нарастающими катастрофическими последствиями.

Поэтому наряду с неотложными текущими мерами в финансовой сфере и помощью пострадавшим от кризиса (а также пониманием очистительной роли финансовых и экономических кризисов вообще) необходимкардинальный крутой поворот в экономической жизни, экономической политике государства, всего общества.

Суть этого поворота предельно проста, а по итоговому значению соответствует доминирующим мировым тенденциям. Это – возвращение экономики по ее структуре и направленности в закономерно естественное экономическое состояние. Такое состояние, при котором ее стержень (производительные силы, активы) не образует всего лишь некий «реальный сектор», а является стержнем, основой экономики, развивающейся в инновационном направлении. А уже над этой основой должна строиться финансовая сфера, которая обслуживает экономику, а также интересы граждан и государства.

Можно с достаточной основательностью утверждать, что только при таком закономерном естественном построении экономики закономерно-естественный и, стало быть, разумный и прогрессивный характер приобретает состояние и развитие всего общества.

***

И краткое итоговое замечание, относящееся к нашей стране, к России. В конце 2008 года и начале 2009 года российское государство, правительственные и законодательные инстанции предпринимают как будто бы массированные оздоровительные меры, обращенные непосредственно к «реальному сектору» экономики.

Означают ли эти меры отмеченный ранее поворот в общем экономическом курсе государства?

По-видимому, нет. Упомянутые меры затрагивают в основном преодоление последствий общемирового финансового кризиса да смягчение негативных последствий кризисных явлений вообще, предупреждение возможных протестных реакций на недостаточные, несвоевременные или ошибочные действия государственной власти.

Между тем, надо полагать, «слово и дело» в нашем российском государстве должны идти не только о преодолении последствий мирового кризиса и даже не только о наверстывании упущенных шансов в прошлые годы по модернизации экономики.

Главное – это решительный поворот в общем экономическом курсе государства к реальной экономике, к ее основе, построенной не на сырьевых ориентациях, а на императивах частной собственности, свободного конкурентного рынка, передовых инновационных началах.

Понятно, что принятие и разработка конкретных мер для осуществления указанного поворота в экономическом курсе – дело многих специалистов. И все же первый шаг здесь – слово. И значит – утвердиться всем нам в понимании необходимости кардинальных перемен. Этому и посвящено данное послесловие к книге о собственности.

Январь 2009 г.