О правовой квалификации обстоятельств заключения и исполнения договора теплоснабжения и способах защиты прав поставщика
Юридическая квалификация во всех случаях, а применение права судом – тем более, требует всестороннего, полного, объективного исследования всех без исключения жизненных обстоятельств. Причем исследования, конечный вывод которого должен быть, безусловно, основан на справедливости.
Всесторонность, объективность и полнота исследования в анализируемой ситуации могла быть достигнута оценкой, в первую очередь, экономической составляющей правоотношений и выяснением истинного правового характера субъектов договорного обязательства.
Основу формирования экономического воззрения суда на пути решения конфликта создали несложные (и недостаточно доказательные) арифметические действия. Между тем, судами не были учтены глубинные экономические обстоятельства.
Во-первых, обе стороны договорного обязательства, а впоследствии и судебных тяжб, являются субъектами, персонифицирующими публичную собственность (соответственно муниципальную и федеральную). Хозяйственное ведение как вещное право настолько зависимо и производно от публичного права собственности, что даже в правовой плоскости обязывает исследовать первичную экономическую основу – противостояние муниципального и федерального имущества. Учитывая, что коммунальные затраты до настоящего времени прямо или косвенно дотируются соответствующими бюджетами.
Во-вторых, коммунально-жилищное законодательство и массив подзаконных актов в этой сфере – результат неровной, эмоционально-порывистой общей политической и экономической направленности на перенос всей имущественной тяжести и всякого рода бремени от публичных собственников на конечных потребителей – граждан . Не отступая от этой главной цели, коммунальное законодательство, минимизируя возможную социальную напряженность, предоставляет юридическим лицам, непосредственно «контактирующим» с гражданами, режим наибольшей юридической благоприятности перед другими организациями (в том числе контрагентами по договорам). Названный правовой «гандикап» вооружает его владельца экономическим преимуществом, которое требует безукоризненного применения и однозначного понимания, которые единственно оберегают от прямого или косвенного злоупотребления предоставленным преимуществом.
Субъектами договора выступают профессиональные участники предпринимательской деятельности (безотносительно к тому, как они обозначают свой статус в учредительных документах.). И не просто предпринимательской деятельности, предполагающей ввиду повышенных имущественных рисков и практически неотвратимой ответственности значительную степень разумности и осмотрительности. Речь идет о предпринимательской деятельности «высшей пробы», поскольку неизбежно сопряжено как с социальными, так и с государственно-фискальными последствиями. Участниками такого характера и уровня правоотношений в настоящее время (в отличие от 90-х годов прошлого века) объективно выступают лица, которые по определению значительно превосходят усредненного субъекта гражданских правоотношений по степени осмотрительности. Практика подготовки и заключения подобного рода договоров свидетельствует о предварительном тщательном, детальном и неоднократном согласовании сторонами (с обязательным привлечением правоведов, экономистов, финансистов, оценщиков, иных специалистов) всех условий будущего договора.
Изложенное, впрочем, не свидетельствует, что из намерений сторон однозначно исключается недобросовестность одной или обеих сторон соглашения, как изначальная, так и возникшая в ходе исполнения договора. Муниципальное унитарное предприятие, обладая специальной правоспособностью (как, впрочем, и вторая сторона договора), по сути – коммерческой организации, не следует и не должно следовать всегда и непременно вслед за преимуществами, вытекающими из его статуса. Однако, на протяжении одной и единой экономической схемы (в исследуемом случае – приобретение и передача гражданам энергии) субъект должен выступать в единственном правовом обличье. Экономически, юридически и нравственно не допускается сама возможность муниципальному предприятию на льготных условиях приобретать энергию как представителю граждан – жильцов, а продавать ту же самую энергию тем же самым гражданам – жильцам как частной, не ограниченной в установлении цен, коммерческой организации.
Поверхностность судебного анализа спорной ситуации оставила за пределами юридической квалификации два существенных обстоятельства, принятие во внимание которых, несомненно, повлияло бы на окончательные выводы суда.
Первое. Даже если теоретически допустить, что истец являлся имеющей юридическое преимущество управляющей организацией, в его праве было заключить всякий иной договор, не противоречащий действующему законодательству. «Параллельное» действие каких-либо подзаконных актов не только не порочит саму сделку, но и выступает условием реализации субъектом одного из основных начал гражданского права – свободы договора.
Второе. Если же договор (вне зависимости от его предмета и условий) умаляет или может умалить имущественные интересы публичного собственника (в нашем случае – муниципального образования), то в соответствии с Гражданским кодексом и законодательством об унитарных предприятиях следует искать в суде недействительность оспоримой сделки, а отнюдь не взыскания «неосновательного» обогащения.
Приведенная юридическая и экономическая абсурдность ситуации (казуса), облаченная в процессуальный официальный мундир, требует столь же формализованного, но, в отличие от исковых поводов, взвешенного, основанного на разумности, справедливости и законности судебного решения, вынужденного буквально «за руку» вводить правовую эквилибристику и процедурный экстремизм сторон в рамки юридического приличия. Суд в подобных ситуациях должен формировать собственную позицию о характере сделки и согласованности сторонами условий договора. И в крепостную стену, пока еще не окончательно разделяющую юриспруденцию и экономику, здравый смысл разумного человека и немудреную юридическую комбинацию (купить как управляющая организация, продать как просто коммерческая), будет заложен еще один камень.
Судебная практика двух последних десятилетий испытывает непрекращающееся «давление» со стороны участников экономического оборота (нередко – недобросовестных) исками о признании сделок (договоров) незаключенными или об оспаривании ранее согласованных условий (как это имеет место в исследуемом обязательстве). Именно по этой причине «Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации» (руководители рабочих групп – В. Ф. Яковлев и В. В. Витрянский) предусматривает усиление принципа сохранения однажды заключенного договора, а также законодательное решение вопроса о возможности в принципе требовать признания договора незаключенным стороной, принявшей исполнение от контрагента, и т. д.
Действительное значение иска муниципального унитарного предприятия направлено отнюдь не на взыскание неосновательного обогащения. В суде фактически и юридически рассматривалось заявление одной из сторон (как уже отмечалось, в большинстве подобных случаев эта сторона не может быть однозначно названа добросовестной) об изменении условий заключенного и исполненного (!) договора. Суд вынужден в неестественной, «построенной» стороной ситуации толковать договор лишь по той причине, что один из контрагентов без всякой связи с контекстом, смыслом и существом соглашения заявляет о неосновательном обогащении контрагента.
Изложенное позволяет предположить, что для суда в качестве предмета рассмотрения приоритетным должна стать объективная оценка неправомерного стремления истца заручиться судебной продержкой для неисполнения договорного обязательства.
Немаловажным фактором, влияющим на объективность судебного расследования, выступает оставленный без правового осмысления расчет размера «неосновательного обогащения» (внезапных имущественных притязаний после исполнения договора). Юридическая мысль в очередной раз сталкивается с удивительно стойкой, практически непоколебимой, из другой, чужой жизни системой финансовых фигур и бухгалтерского учета. В анализируемой ситуации отчетливо просматривается один из множества случаев экономического оппортунизма (лат. оpportunus – приспособленчество, соглашательство, беспринципность) .
Не получил, к сожалению, судебно-правовой оценки факт неисполнения истцом своих обязанностей по созданию условий, исключающих (или в значительной степени «смягчающих») возможный конфликт. Вмененная в обязанность истца установка счетчиков потребления энергии не была произведена. Тем самым муниципальное унитарное предприятия не только не понесло ответственности, но и создало для себя условия, как оказалось впоследствии, бесспорные юридические доводы для получения неоправданных имущественных преимуществ.
И наконец, остался без внимания правосудия принцип справедливости. В судебных решениях и в доктрине эквивалентность обязательств сторон рассматривается как общее требование взаимной справедливости и прослеживается стремление прямо или косвенно его учитывать. При этом проверка эквивалентности взаимных обязательств осуществляется, прежде всего, посредством толкования договора.
Вопрос об эквивалентности взаимных обязательств широко обсуждается европейскими правоведами на протяжении многих столетий. Принцип эквивалентности взаимных обязательств сторон как необходимое условие действительности договора смог заявить о себе в полной мере лишь в Средневековье. Фома Аквинский и другие отцы церкви учили, что стороны по договору должны брать на себя равные обязательства, ибо грешно требовать что-либо от своего партнера, не предложив ему взамен «справедливую цену». В настоящее время европейское и североамериканское правосудие исходит из того, что обязанность возвратить неосновательное обогащение основана исключительно на принципе справедливости. При этом считается само собой разумеющимся, что при оценке справедливости в каждом конкретном случае необходимо учитывать, получил ответчик какую-либо дополнительную выгоду из приобретенного или нет.
Изложенное позволяет сделать следующие заключительные выводы.
Истец в спорном договорном обязательстве выступал исключительно как «стандартный» покупатель энергии для ее последующей продажи.
Субъективные права истца, вытекающие из договорного обязательства, не были нарушены. К судебной защите мог прибегнуть только собственник имущества (муниципальное образование) и исключительно через признание оспоримой сделки недействительной.
Юридическая конструкция кондикционного иска применена истцом как притворная, по существу – прикрывающая требование о судебном изменении ранее заключенного договора.
В совокупности все обстоятельства дела свидетельствуют о злоупотреблении истцом своими имеющимися и предполагаемыми правами, что должно было повлечь отказ в предоставлении ему судебной защиты.
Все вынесенные по данному делу решения несправедливы.