Международная конференция в Индии. Февраль 2014 г.

• 
• 

С 6 по 8 февраля 2014 года в Национальном юридическом университете Дели (Индия) состоялась международная конференция по праву и политическим наукам. Председателем одного из пленарных заседаний на конференции был С. А. Степанов, который выступил с докладом «Основные аспекты и проблемы современного законодательства и правоприменения». Результатом визита в Индию стало подписание «Меморандума о намерениях» по взаимодействию в академической сфере.

Ниже представлен текст доклада С.А.Степанова на конференции.

Основные аспекты и проблемы современного законодательства и правоприменения

 

Преамбула

Общеизвестно, что право, как таковое, состоит из трёх составляющих частей:

Позитивное право.

Не требующее обязательного законодательного закрепления естественное право.

Обычаи (традиции).

В совокупности и гармоничном сочетании эти элементы права обеспечивают максимальный эффект, наивысший результат правоприменения. Эта известная со времен римского права триада требует небольшого уточнения: наряду с законодательными нормами (позитивным правом) и естественными правами действуют признаваемые во всем мире нормы частного права, занимающие среднее положение между позитивным правом и естественными правами. Гармония позитивного права, естественного права и обычаев приобретает смысл, если каждая составляющая подчинена общей высшей цели.

1. Высшая цель права – это «другой человек»

Гегель главным смыслом и целью права считал то обстоятельство, что только право уравнивает представления каждого лица о степени свободы. Чем единообразней будет понимание каждым лицом своей и «чужой» свободы, тем более право будет утрачивать свой регулятивный характер, оставаясь, однако, при этом высшим социальным и даже нравственным критерием. В настоящее время, как это видно невооруженным взглядом, право «рассыпается» в многочисленные, разноуровневые и бесконечные запреты и предписания и тем самым подменяется законом. Понятие свободы становится ключевым и в определении современных задач права. Нельзя не отметить, что свобода всегда была одним из главнейших понятий и ориентиров в любой правовой системе. Но сегодня, когда пик народонаселения земного шара достигает своего максимума, когда разрыв между бедными и богатыми приобретает трагические черты, когда государственные перевороты и революции совершаются с помощью Интернета, когда стали иными расстояние и время, меняется и понятие свободы. Свобода как таковая, в ее изначальном биологическом значении, правом большинства национальных систем и государств относится к естественным правам. Но в настоящее время нужно говорить не о свободе как таковой по следующим причинам.

Во-первых, объявляя свободу естественным правам и одновременно возлагая функцию защиты и обеспечения свободы на публичную власть, мы и на эту публичную власть распространяем режим естественного права. Иными словами, мы вслед за естественными правами человека возводим государственную власть на непререкаемое верховенство, не уступающее статусу естественных прав человека.

Во-вторых, юридическим ориентиром, правовым воплощением свободы как главного естественного права должна стать не только и не столько сама палитра интересов и возможностей каждого человека, сколько юридическая модель свободной правовой территории, «остающейся» у конкретного лица при реализации своих аналогичных прав всеми другими субъектами. Мы должны «поменять местами» собственные естественные права и права других лиц, другого человека.

Не наше представление о наших правах должно быть критерием для «чужих» прав, а права других должны определять наши права. В России есть шуточная логическая задача: «Объявлены конные скачки с очень большим призовым фондом, но при условии – победителем признается тот, чья лошадь придет последней. Старт. Все всадники топчутся на месте, никто не хочет быть первым. Так продолжалось очень долго. Затем к жокеям подошел какой-то человек и что-то им сказал. После этого все участники скачек рванули вперед, стараясь обогнать других. Что сказал человек наездникам? Ответ: поменяйтесь лошадьми». Эта веселая история в чем-то перекликается с идей поменять местами собственные права и права других.

Таким образом, совершая громадный виток в стремлении за естественными правами всех и каждого, мы неминуемо придем к идее, высказанной более четырех тысяч лет назад великим китайским философом-ребенком Лао Цзы: незыблемая середина – вот высшая добродетель…

В-третьих, в современном юридическом мире свобода, дабы сохранить себя в юриспруденции как субъективное право человека, трансформируется в право (или комплекс прав) гражданина на самоопределение. На самоопределение, которое позволяется границами (установленными правами «других») персонального юридического пространства.

Что есть самоопределение в юридическом значении? Каково его соотношение с исконным, морально-этическим содержанием понятия «свобода»? Представляется, что право каждой страны, международное право нуждается в осмыслении современного понятия свободы. Свобода или право на самоопределение являются основными естественными правами, признанными большинством государств. Эти права переживают трудный период, так как естественные права сегодня ввиду их политической наполненности, как, впрочем, и иные личные права трансформируются в «субъективное право сильного». Признавая права человека высшей целью права, юридической науке необходимо выработать единые механизмы реализации и защиты этих прав, отделить экономическую и политическую составляющую «борьбы за права человека» от собственно юридического содержания этих прав.

Юристы, ученые – правоведы должны четко отделять «права человека» как субъективное право гражданина, которому обязательно противостоит чья-то субъективная юридическая обязанность, от политизированной защиты «прав человека» вообще. Абстрактные и, по сути, внеправовые, оторванные от национальных особенностей, культуры, истории, религиозных и семейных ценностей, «права человека вообще» могут стать (и не раз уже становились!) поводом прошлых и настоящих «крестовых походов». Еще раз подчеркну, что права другого лица, «чужие права», – строго научно-юридический критерий, метод определения границ собственных прав.  

2. Статика и динамика права

Казалось бы, понятное, очевидное утверждение «цель права – гражданин» порой теряется в сложных юридических конструкциях, абстрактных правовых понятиях. В экономическом содержании права. С 15 века главным экономическим смыслом становится получение прибыли. Ростовщик из правонарушителя и негодяя становится уважаемым субъектом, на него равняются. По финансовому состоянию оцениваются гражданин, организация, государство. Современное право подчинено экономике. На каком-то этапе развития общества это необходимо. Сегодня мало кто разделяет принцип Прудона: всякая собственность – это кража. Но, однако,  проникновение в право экономических начал может играть достаточно негативную роль для человека вообще. Все право в большей или меньшей степени может быть сориентировано исключительно только на два варианта:

А. Динамика – ситуация, в которой торговый, имущественный оборот ставится превыше всего. Динамика – безоговорочное преобладание обязательственных прав над вещными правами.

Б. Статика – ситуация, когда не рынок, а отношения собственности становятся приоритетными перед отношениями обязательственными.

Проецируя эти две отправные позиции на дальнейшие отношения людей, следует признать, что динамика – это бизнес, это производство, это торговля, это труд, а статика, в конечном счете, это человек и его семья. Представляется, что семья как таковая во всех ее вариантах (от классических до самых неожиданных, которые сегодня допускаются правом и человеческой фантазией) сегодня должна стать основной целью права. Прямое воздействие на отдельного человека через его естественные права, через предоставление ему возможности самоопределения, как показывает практика, не ведет к желаемому результату. Представляется, что юридической науке следует проанализировать иные механизмы правового воздействия. Быть может более трудный для правотворца и правоприменителя и более сложный по механизму юридический путь к каждому человеку будет для него желанней и, следовательно, результативней, если этот путь пролегает через нетленные семейные ценности: отношения детей и родителей, супругов, их общий дом во всего его значениях. Семейное право в настоящее время стало и становится повсеместным субъективным правом на счастье. И только это право способно противостоять праву на получение прибыли, дохода, приобретению имущества, денег.

Сверхидея о божественности права, о божественности прав человека, господствующая последние 300 лет в цивилизованных странах, увы, не всегда подтверждается нашим юридическим бытом. Человек зачастую остается просто человеком со страхами, рождением и смертью, радостями и болезнями. Человеческая жизнь и человеческий организм подвержен общим биологическим законам. Не учитывать биологический срез в отношениях между людьми и, следовательно, в праве нельзя. Повсеместно вступает в силу совсем еще молодая наука – этология – наука о социальных инстинктах животных, птиц, даже насекомых и других подобных представителей различных форм бытия.  При выработке юридически научных ориентиров теперь уже нельзя избежать обращения к «социально-биологической» составляющей права и механизма правового регулирования.

И нам, кажется, настало время признать, что опыт и результаты этологии могут быть весьма полезны (где-то, вероятно, необходимы) для права, а этология, уже в статусе юридической этологии должна стать таким же полновесным доктринальным направлением, как, например, юридическая психология.

3. Судьба позитивного права

Во всем мире во все времена в силу совпадения законодательной власти с понятием государственной власти любое юридическое правило стремится к публичному наполнению, к администрированию отношений (direction). Позитивное право также распадается на три элемента, метода, механизма:

1. Дозволения
2. Запреты
3. Предписания

Наибольший смысл позитивное право приобретает только в том случае, когда запреты, предписания и дозволения сочетаются продуманно, взвешенно, глубоко и стабильно. Перевес любого из механизма ведет к разрушению системы права, к утрате правовой возможности быть верховным благом для любого человека. В настоящее время в России, Североамериканских странах явно наблюдается перевес предписаний как механизма правового регулирования. Предписания (обязывание) – это очень коварный юридический инструмент, поскольку непосредственно «впрямую» не нарушает чьих-либо субъективных прав. А это, в свою очередь, затрудняет защиту от предписаний. Поскольку процессуальное судопроизводство большинства развитых стран построено в интересах обеспечения реализации дозволений (исковое судопроизводство (защита), а также защиты публичных интересов от нарушений запретов (уголовная, административная ответственность), специализированной и полноценной судебной, властной защиты интересов субъектов от предписаний не существует и не может существовать в принципе.

Ситуация в этой сфере усугубляется внедрением в строгую, математическую ткань права большого числа оценочных категорий: разумность, справедливость, целесообразность, которые, помогая в известной степени правоприменителю решать конкретные казусы, в целом же ведет к разрушению права, его необходимой формальной определенности.

Учитывая, что запреты, реализуемые через уголовное (административное) право не только не уменьшаются в объеме, но и увеличиваются, то расширение сферы предписаний неминуемо сокращает поле дозволений, сферу частного права. Это неизбежно в силу сохранения критической «нормы регулирования». В мировой юриспруденции принимались попытки создания специализированных административных судов. Но всеобщего распространения они не получили. Обосновать критерии, обеспечивающее гармоничное сочетание всех трёх механизмов юридического регулирования, на наш взгляд, перевешивает эту задачу юридической науки (причем, международного уровня) перед всеми другими задачами.

Выводы и заключения этого краткого сообщения являются моим личным мнением и не претендуют на большее, ведь юридическая наука, как, впрочем, и любая другая, развивается и достигает истин только в дискуссиях и изучении всех точек зрения.